«Саня, у тебя же кредиты»: дальнобойщики о протесте

Больше года в России продолжается волна забастовок дальнобойщиков против системы «Платон». Месяц назад водители из Свердловской области собрались и потребовали отставки правительства и отмены платы за проезд большегрузов по федеральным трассам .

Первого апреля протестующие организовали стоянку на 30-м километре ЕКАД, между Верхней Пышмой и Березовским. Дальнобойщики припарковали машины, развесили флаги, отказались выходить в рейсы и начали призывать коллег не работать по новым правилам. Несколько дней назад на площадке появился трактор, водитель которого без объяснений вырыл вокруг стоянки траншею. The Village поговорил с участниками забастовки о том, почему они готовы добиваться перемен и как переживают безденежье и неудобства.

Лагерь

Сейчас на засыпанной щебнем площадке стоят 12 грузовых машин. В них живут восемь человек. Состав протестующих постоянно меняется. Это взрослые мужчины, которых дома ждут жены и дети. Все — частные предприниматели. Говорят, что жизнь в лагере похожа на рабочие будни: дальнобойщики спят в машинах, моются в ближайших банях, готовят еду на костре. Продукты и дрова привозят сочувствующие. Недавно мужчина купил водителям 250 литров солярки, чтобы они не мерзли по ночам. На площадке бастующих объявлен сухой закон и есть ночные дежурства: водители боятся провокаций и поджогов.

В начале мая вокруг стоянки вырыли ров. По мнению дальнобойщиков, яму выкопали для того, чтобы помешать другим водителям присоединиться к акции протеста. Мужчины самостоятельно насыпали временный выезд, чтобы грузовики могли выбраться из западни. Официально же траншея нужна для стока воды. Сообщить об этом дальнобойщикам лично приезжал начальник областной ГИБДД Юрий Демин.

Никто не знает, когда окончится забастовка. Как сообщил The Village куратор объединения перевозчиков России Максим Фокин, новостей ждут после 11 мая, когда водители встретятся с представителями Министерства транспорта и обсудят реформы. Бастующие ждут не только отмены «Платона», который появился в ноябре 2015-го, но и других послаблений.

Игорь Терещенко (54 года)

После школы я 10 лет ездил по вахтам, работал на экскаваторе, строил дороги на севере. В 1991-м начал дальнобоить. Ездил по Центральной России. Для меня поехать в Петербург — как за хлебом сходить. Мечтал побывать на Байкале и Дальнем Востоке, но, как только ввели «Платон», поставил машину ржаветь в гараж. Если буду работать с новым побором, ничего не смогу заработать. Устроился работать на манипуляторе за 25 000 рублей, чтобы выжить. Человеку в моем возрасте уже новую профессию не найти, а работать дальнобойщиком больше нет возможности.

Мы общаемся с коллегами в WhatsApp и по рациям. Обмениваемся новостями и поддерживаем друг друга. Я знаю, что на Урале многие стоят: и в Челябинской области, и в Курганской, и в Тюменской. В Дагестане 95 % дальнобойщиков встали, а тех, кто продолжает работать, обстреливают и разбивают стекла в кабинах. У них все очень жестко.



У меня, как и у всех тут, безвыходное положение. Нас не просто ставят на колени, а кидают на землю и топчут ногами. «Платон» — это только предлог. Сейчас установили весы, которые измеряют вес машины на ходу. Где стоят эти весы, неизвестно, знаков нет. А погрешность у этих аппаратов 20%. Через две недели приходит штраф, а ты ничего оспорить не можешь, так как машина уже разгружена.

Мы встали на стачку, когда вокруг еще лежал снег. Выбрали площадку, чтобы никому не мешать. Ребята за свои деньги привезли щебень и засыпали грязь, чтобы можно было ходить. Мы провели свет, организовали кухню, привезли лавочки и стол. В принципе наша жизнь тут практически не отличается от рабочей. Когда выходишь в путь, живешь в таких же полевых условиях и спишь в машине. Тут более сурово, потому что готовим мы на костре. Обычно делаем плов, шурпу, кашу или макароны.

Люди нас поддерживают. Недавно пришла женщина с пачкой денег, говорит, возьмите, я с вами солидарна, вы все правильно делаете. Мы смотрим — а там 15 000 рублей.

Иван Шестопалов (52 года)

Дальнобойщиком я стал 17 лет назад. До этого торговал фруктами и овощами, строил кафе. За спиной у меня 10 классов и корочки слесаря. Раньше я даже смотрел федеральные каналы и слушал Киселева. А когда меня коснулась тема поборов, я начал сравнивать реальную жизнь со словами из телевизора и понял, что там врут. Сейчас уже полтора года не включаю телевизор.

Я состою в объединении перевозчиков России с момента его открытия, до этого полтора месяца бастовал в ноябре 2015 года, когда только ввели «Платон». О стачке я узнал за два месяца до ее начала. Помогал распространять информацию, расклеивал листовки, общался с коллегами по рации. Сам к ней не готовился, так как условия на площадке ничем не отличаются от наших рабочих стоянок. Запастись нужно было только волей.



В «Платоне» я не регистрировался. Когда брал заказы, мне было не по себе. Казалось, будто что-то украл. Я считаю, что «Платон» — это коррупционная схема отнимания денег у населения. Я не обязан платить в какое-то ООО деньги за использование советских дорог. Это сильно противоречит моему мировоззрению.

Кризис в перевозках начался давно. По сравнению с 2005 годом я стал зарабатывать в четыре раза меньше из-за акцизов на топливо и подорожавших запчастей. Если бы оплачивал «Платон», потерял бы еще 15 % выручки. Недавно мне начали звонить диспетчеры, с которыми не общался больше двух лет. Это значит, что перевозчиков настолько не хватает, что они начинают поднимать старые контакты.

Игорь (Ставропольский край)

Я работаю больше 20 лет, на этой машине езжу с 2012 года. Первый месяц мы с товарищами стояли дома, в Минеральных Водах. Выехали в Екатеринбург просто потому, что закончились деньги, а нужно кормить семью и оплачивать коммуналку. Выгрузились и приехали на местную площадку продолжать забастовку и поддержать ребят морально и материально.

Здесь стоим уже 4 дня. Когда приехал трактор, мы собрались и написали заявление в прокуратуру о том, что наше передвижение ограничивают. Причем траншею копали под присмотром ДПС. Мы сами закопали часть рва, чтобы выехать.

«Платон» ничего не изменил к лучшему. Как были ямы и канавы на дорогах, так и остались. Однако у властей есть способы заставить пользоваться системой. Штраф за отсутствие «Платона» приходит по месту регистрации автомобиля — первый 5 000 рублей, второй 10 000 рублей. В камеру попал — штраф пришел. Власть давит на то, что рано или поздно деньги у нас закончатся, мы установим программу и продолжим работу. Если бы у меня был денежный запас, я бы бастовал дольше.



Я согласен платить за дороги. Но за те, по которым я езжу, если они будут новыми и освещенными, с евроразметкой и гладким покрытием. Мне совершенно не нравится бить подвеску своей машины и постоянно ее ремонтировать. Платить за то, чего нет, я не готов. Например, в Германии строят дорогу и берут за проезд по ней деньги. Берут до тех пор, пока она не окупится.

Говорят, что «Платон» избавит нас от серых перевозок. Но серых перевозчиков не существует. Все водители — частники, индивидуальные предприниматели, что стабильно платят налоги, оплачивают топливо. Если ты серый перевозчик — никто не доверит тебе груз. Либо ты фермер, который самостоятельно перевозит выращенные продукты, а это законно.

Если ты ничего не заработал за месяц, оплачивать систему все равно нужно, и тогда ты оказываешься в минусе. А мне нужно домой, и чтобы жена не ворчала, и чтобы дочери купить и платье, и туфельки. Я не могу им сказать, что у меня нет денег, и должен и дальше ехать, ехать и ехать.

Александр Зотов (44 года)

На большегрузе я езжу недавно. До этого всю Россию объездил на грузовике и легковой. Год назад купил машину и планировал ездить с прицепом. Не успел особенно поработать дальнобойщиком, потому что сейчас лучшее время заканчивать, а не начинать.

Бывшая жена, когда узнала о забастовке, спросила, сколько мне за это платят. Другие говорят: «Саня, что ты делаешь, у тебя же кредиты». У меня действительно ипотека, а денег нет. Но я бы вышел бастовать, даже если бы не был дальнобойщиком. Потому что новые реформы направлены против всех людей. Этот «Платон» — инструмент сбора денег в ротенберговские структуры, от которых дороги лучше не станут. Это просто неправильный и несправедливый сбор, и цена не важна. Если сегодня собирают два рубля, завтра будут десять.



Я пришел поддержать не себя, не дальнобойщиков, а своих детей. Мы обязаны сказать «нет». Ведь мы не нарушаем закон, а всего лишь хотим, чтобы нас услышала власть. Не хочется ходить на митинги, брать вилы и булыжники, перекрывать дорогу. Мы хотим просто нормально работать, но нас не слышат. А если правительство не замечает людей, то народ избавляется от такого правительства. В России скоро выборы, и я знаю, за кого я не пойду голосовать.

Фото: The village Источник: The village