Дальнобойщики — о том, почему продолжают протест

Сегодня во Всеволожске (Ленинградская область) проходит суд над дальнобойщиками, задержанными в протестном лагере на парковке Мега-Дыбенко. Обвинение по статьям 19.3 (Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции) и 20.2 (Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования). Порталы The Village и Бумага.ру в начале марта поговорили с участниками протестной акции, в том числе с теми, кто был задержан полицией.

У «Мега-Дыбенко» в Петербурге дальнобойщики установили протестный лагерь и не планируют его сворачивать. Их первый стационарный лагерь появился в городе 20 февраля. 11 фур встали на стоянку рядом с ТК «Мега-Дыбенко», водители вывесили российские флаги и баннеры с требованиями отменить систему «Платон». На следующий день полиция задержала пятерых забастовщиков, а баннеры сняла. Но водители не сдались — одну фуру они оборудовали под штаб, куда сочувствующие приносили еду, чай и сигареты.

27 февраля некоторые из них пришли на митинг памяти Бориса Немцова на Марсово поле, после чего интернет-мем «Какие хорошие лица», означавший, что протестные митинги посещает исключительно цвет русской интеллигенции, сменился решительным «С нами дальнобойщики!».

Акция должна была закончиться 1 марта: как раз в понедельник правительство опубликовало постановление, замораживающее тариф на проезд грузовиков на неопределённый срок, что можно считать шагом навстречу протестующим. Однако параллельно власти объявили о повышении акцизов на топливо. Дальнобойщики решили пока не уезжать и продолжить акцию. The Village познакомился с новыми лицами протеста.

Вадим Яцук, 46 лет, грузовик Volvo 12

— Первый грузовик я купил в 94-м году — это был 130-й ЗИЛ. Потом слегка разорился, взял в аренду шишигу (ГАЗ-66). Берёшь грузовик, разбираешь на части, отдельно рама, отдельно кабина, самое необходимое собираешь в кучку. Каждый день прикручиваешь по одной гайке, за год строится автомобиль. Побегал, добыл, поставил. Что-то украли — добыл, поставил. Так я построил с десяток машин. Потихонечку их растил.

Жить под надзором скучновато, поэтому я сам себе хозяин, живу на дороге, всё, что нужно, — всё с собой. Тебе надо довезти груз, а остальное на твоё усмотрение. У многих ушли годы, чтобы добиться такого положения. Но теперь я смотрю на себя в зеркало и говорю себе: «Ты же сволочь, шеф, у тебя жена ругается, когда ты вместо шубы покупаешь два колеса и ведро солярки».

Нам продлили льготный тариф. Так что по «Платону» километр пока стоит 1 рубль 53 копейки. Если я проезжаю 100 тысяч, значит, 156 тысяч я должен отдать в компанию Ротенберга. Транспортный налог составляет в районе 40 тысяч рублей в год. Сказали, что солярка подешевеет — но вместо этого буквально вчера навесили 50 копеек на километр в виде акцизного сбора.

В итоге получается даже не ноль, а минус. Кроме того, когда грузооборот падает, наши заказчики разоряются, они не могут нам добавить на «Платон», потому что нет продаж. Или мы их разорим, или они нас. А когда мы разоримся, крупные компании поднимут цены на перевозки. И все мы дружно это увидим завтра на ценниках в магазинах.

Про Ротенберга мы раньше и не слышали. Следить за новостями о каких-то законах, что три года назад вводили, времени нет. А теперь оказывается, чтобы выйти из дома, надо проштудировать все законы, можно ли кашлять или ещё что-то.

Опыт 98-года научил меня не слишком сильно рисковать. Очень неприятно видеть бритых парней, которые выбивают из тебя новый курс доллара. Поэтому я хорошо понимаю валютных ипотечников, которые надеялись на стабильность в стране, но она их обманула.

Питер и Москва озадачились первыми — потом та же волна дошла до остальных регионов, потому что там оповещение ещё слабее, только федеральные каналы.

Два месяца вся страна кричала: «Как нам жить?» Только через два месяца президент признал, что есть протест дальнобойщиков и приказал штрафы понизить с 450 до 5. Но если водитель попал на 450 тысяч — не факт, что ты отдашь эти деньги. Им же легче эти 5 тысяч отобрать.

Я чётко понял внимание властей к этой проблеме, когда в три часа ночи у меня под окном уже стояла первая патрульная машина. Собраться по одному нам бы просто не дали.

А это — открытая парковка, на которую я имею право встать. В общем, полицейские сами не знали, что с нами делать. Оформили протокол и очень долго изобретали, что же в нём написать. Мне предъявили проведение несогласованного митинга и отказ подчиняться правомерному требованию сотрудника полиции. А вообще с нами были очень гуманны, полицейские — тоже люди, они тоже ходят в магазины. В их глазах мы увидели победу холодильника над телевизором.

Валерий Андреев, 49 лет, грузовик International 9800

— Учился в училище, потом в загранку ходил на рыбака, потом армия. В армии уже был водителем. Вот так у меня стаж и идёт, ЗИЛы, КамАЗы. «Американца» купил в 2008 году. Откапиталил двигатель, следом мосты, коробка, кабина, в общем, машину делал под себя, чтобы ехал и не думал, сломается она за тридевять земель или нет. Автомобиль ручной сборки, как роллс-ройс. Но если он сломается, будет оченТут один товарищ с Москвы приехал посмотреть ситуацию, визитку показал: депутат Госдумы, комитет по национальным вопросам. Говорит: «Вот, ребята, может, вам помочь чем-то?» А мы спрашиваем: «Ты из какой партии?» Он такой замялся: «А я от единороссов». Ни фига себе помощь! Вы уберите «Платон» и не мешайте людям жить. Мы так и подумали, что это шпиён приехал разнюхать, посмотреть, может, здесь забулдыги какие-то сидят, непонятно что хотят. Посмотрел, чай-кофе попил и быстренько побежал.

Владимир Ермолаев, 49 лет, грузовик Scania

— У меня дочке шесть лет, жена умерла. Сейчас, если задушат, кто меня с маленьким ребёнком возьмёт на работу? Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Если завтра идти на помойку, то тогда уж лучше умереть вот здесь в лагере, чем завтра быть бомжом.

В 90-е годы, когда я только начинал работать на дороге, каждый день могли убить, ограбить, груз украсть. Бандитские проблемы были, но, скажем образно, везло. С тех пор всегда средства вожу, вроде монтировки.

Но сейчас стало гораздо хуже, спасибо правительству. Ничего они не хотят регулировать — просто хотят задушить «Платоном» и всякими законами мелкий бизнес до упора. Ну если это по трём пунктам Конституции противоречит, о чём речь, ребята. Говорят с экранов — вот водители, трудяги, надо выйти поговорить. Кто-нибудь вышел?

Ну мы 19-го и приехали, потихонечку организовались, штаб на третий день уже поставили. Приезжали из Всеволожска полицейские, плакаты посрывали, пятерых арестовали, суд назначили. Хотя в Москве в Химках стоять с плакатами можно, а нам в Питере нельзя. В Москве это не митинг, а здесь — митинг.

Сейчас в профессию слишком много разного народу пришло. Как раньше было? Если заглох на дороге, народ всегда останавливался, чтобы помочь. Но потом появилась рация — по ней обычно анекдоты травят или спрашивают, где гайцы стоят. А когда просишь запаску закинуть, туда-сюда помочь, тут сразу деньги заканчиваются на рации, и тишина. Человек человеку волк, вот к этому всё и идёт.

У нас было собрание по поводу этой акции. Все кричали: «Да, едем!» А настало время выезжать, а выезжать-то некому. Людей, которые готовы присоединиться, много, но немногие готовы рискнуть. Семья, жена не пускает — а если тебя арестуют? Люди боятся, что выйдут на митинг и их будут гонять, и до такой степени они запуганы всей этой полицией, законами о митингах. Ну вот Путин, Медведев и Матвиенко всё им сказали: «Платить надо, платить будут все».

Не отсидятся, цены растут, растёт ЖКХ. Они сейчас кинут подачку на десять копеек, а завтра два рубля отнимут.

Будем стоять, пока у кого-то нервы не сдадут. Вот у этого сержанта сдадут нервы — он толкнул кого-то, в зуб дал, кровь потекла, наших бьют — ну и всё. Им дают инструкции крайне деликатно с нами, но всё равно где-то человеческий фактор, он выливается. И с этого всё и начинается.

Дмитрий, 42 года, индивидуальный предприниматель

В перевозках с 1997 года; последние пять лет работает с контейнерными перевозками по городу, иногда берет заказы в Карелию. Женат, имеет дочь 16 лет.

— Вы видели наши дороги? Я много лет плачу налоги, дороги лучше не становятся, а теперь я еще раз должен платить? У меня колесо стоит 20 тысяч, вы видели, сколько их у меня? Если я из-за ямы пробью колесо, с кого мне спрашивать? Не с кого! Ни разу никто не получал компенсаций от дорожных служб или государства за поломки, вызванные плохим состоянием дороги. Только платим и платим. Я, бывало, выезжаю в пять утра, чтобы в пробках не стоять, пока груз возьму, пока разгрузят, потом контейнер надо сдать, время уже одиннадцать вечера. Иногда нет смысла обратно ехать, по три дня дома не бываю. Многие среди наших говорят: «Да смысл бастовать, ничего не изменится», а я очень устал от чувства незащищенности во всех сферах. Для меня важно быть здесь.

Аркадий, 54 года, машина в собственности

В большегрузных перевозках работает с 1983 года, принципиально не пьет. Проехал всю страну, самая дальняя точка — Благовещенск. Во время войны в Афганистане возил «груз 200».

— На широких трассах где колейность выше? В левых рядах! А мы обязаны по правым ездить. Дороги у нас плохие, потому что воруют и кладут с нарушением технологии, а валят сейчас на нас, мол, всё фуры виноваты. (Отвечает на звонок телефона). Але! Да, бастуем помаленьку, да ты приезжай с Димкой, пусть по машинам полазит.

Дмитрий, 30 лет, работает с ИП как машина с экипажем

В профессии с 18 лет, в 21 год получил категорию на полуприцеп, с тех пор в «больших перевозках». Женат, имеет двух детей.

— До кризиса 2007 года у меня было три машины. Пришлось продать все, чтобы срочно выплатить ипотеку, страшно было остаться без жилья. Я сам из Уфы, сюда приехал с грузом и встал поддержать протест. Жена ругает, конечно, мол, езжай домой уже. Но если все будут думать, что «меня это не касается», так ничего и не изменится же.

Сергей, 48 лет, машина в аренде, работает на ООО, учредителем которого стала жена

Водителем работает с 1991 года, потомственный водитель: отчим работал водителем, дядя — дальнобойщиком. В основном работает с тремя постоянными клиентами: возит мебель, хозтовары и строительные смеси. Долгое время работал с Ледовым театром, исколесил с ним полстраны.

— «Платон» — это не конец, это только начало. Вот говорят: «Ну подними расценки, или пусть заказчики его платят». Так ведь и топливо опять дорожает, запчасти к машинам сильно выросли в цене. Я же как потребитель тоже от этого страдаю. Жена ругается, конечно. Денег нет, бак пустой. Но мне как мужику будет стыдно перед ребятами, поэтому стою здесь. Точнее, живу. Жена сказала, что, мол, и живи там тогда.