Дороги — стоянки — байки — разгрузки. Реальная жизнь дальнобоя в одном путешествии в Германию

Встречали когда-нибудь дальнобойщика, который ужинает в придорожном кафе с ножом в правой, вилкой в левой, а перед сном в кабине включает аудиокнигу Стругацких? Знакомьтесь: Александр. Переломные 90-е из него, проектировщика электронной техники, сделали дальнобоя-международника. В его автомобиле 20 тонн пиломатериалов из сибирской лиственницы. Отправитель — Россия, получатель — Германия, Висбаден. В Евросоюз мы въезжаем под Гродно, через Литву. Прямая дорога, конечно, на Брест. Но поляки ограничивают количество ввозимого топлива в баках, поэтому дальнобойщикам приходится накручивать лишние две сотни километров и сходить с ума в многодневных очередях. Пока ждем, но скоро поедем. Готовы?

Надо сказать, что дальнобои, порой по 20 лет возя грузы в Европу, самой Европы не видят. Максимум высотки Франкфурта слева и его огромный аэропорт справа от автобана. А так в основном приходится смотреть на задворки, склады, заводы. Человек фактически сливается с отдельно движущимся товарным вагоном и графиком его движения. Четыре с половиной часа за рулем, сорок пять минут перерыва и снова четыре с половиной часа, потом стоянка не менее девяти часов. Два раза в неделю можно добавить по одному часу за рулем. Все пишется на электронную водительскую карту. За нарушение — огромные штрафы. Помимо этого надо ничего не перепутать с документами, ибо это чревато серьезными задержками в пути, а то и возвратом груза. Еще необходимо помнить, как правильно сказать «спасибо» иностранному пограничнику, чтобы не перевернул вверх дном всю твою кабину в поисках сигарет.

Первый наш привал — в Польше. На ужин собираемся в придорожное кафе. Там, за барной стойкой, стоит настолько красивая полька, что никто не в силах оторвать от нее глаз. Дальнобойщики наперебой пытаются покорить сердце красавицы. Один даже подхватывает с пола кадку с пальмой, чтобы вручить ее девушке. Но она не отвечает своим вниманием. Кстати, для страждущих предприимчивые поляки организовали по дороге эдакий водительский клуб, где можно найти девушку на любой вкус. Интересно, что буквально в его дворе расположен костел. Нагрешил — тут же замолил грехи.

Германия заботится о покое своих граждан, и в выходные грузовикам въезд на ее территорию закрыт. Поэтому, преодолев почти всю Польшу, мы задерживаемся на приграничной стоянке Мостки. Здесь есть все для полноценного отдыха дальнобоев: приличное кафе, душ, магазины, площадка со снарядами для качков и даже бесплатный зоопарк с беседками и реалистичными скульптурами динозавров. Тут и черные лебеди-попрошайки, и олени, и бегающие прямо под ногами кролики, и даже рыжие шотландские коровы.

Наш водитель Александр хорошо говорит по-польски, слушает зарубежные радиостанции и смотрит ТВ с помощью приставки к ноутбуку и ДМВ-антенны на крыше кабины. Еще темно, а мы уже въезжаем в Германию. Дальнобойщик тут же переключается с польского радио на немецкое и сообщает: немцы обсуждают, куда тратить налоги, а на пятом автобане пробка из-за аварии.

Вот и первый съезд с автобана в немецкую деревеньку, где есть autohof — стоянка для грузовиков. Я озираюсь по сторонам, пытаясь увидеть местных, и наконец-то замечаю: дорогу на светофоре переходят двое турок.

Недолгая пауза — и наш грузовик поднимается все выше в горы, где проходит условная граница между восточной и западной Германией. На одном из подъемов расходомер показывает моментальную «космическую» цифру в 103 литра на 100 км. После въезда в западную часть автобан сменил три полосы движения на две, стали часто попадаться латки. На них не так трясло, как на привычных родных, но все же. Александр объясняет: после объединения Германии все силы по строительству дорог были направлены на восток. А на западе остались старые.

По дороге нам непрерывно попадаются на глаза многочисленные ветрогенераторы и поля с солнечными батареями. Говорят, немцы уже больше чем на 80% обеспечивают себя электроэнергией из возобновляемых источников.

Под разгрузку в Висбаден прибываем ненастным днем. Из узенького дворика выезжает погрузчик и забирает пачки досок. За каждым разом приходится двигать фуру вперед-назад, чтобы он мог достать очередную порцию. Затем мы и вовсе разворачиваемся другим боком. При этом просятся на выезд из соседнего дворика легковые машины, чей путь заблокирован грузовиком.

Немцы не любят, когда их фотографируют. Причина этого раздражения стала понятна, когда мы остановились на очередной ночлег, а из соседнего грузовика с немецкими номерами подошел дальнобой и неожиданно заговорил на чистом русском языке. Оказалось, немец. Только родился в Казахстане. Там их всю жизнь называли фашистами, и в 90-х вместе с семьей он уехал в Германию, подальше от беспредела. И вот сейчас этот самый беспредел настиг и Германию — в виде мигрантов. Сегодня режут тенты в фурах и крадут груз, пока водители спят, чаще всего именно в этой стране. Тут уже появились свои характерные приметы, типичные улики. Мало кто знает, что «афронемцы», например, делают круговой надрез, чтобы заглянуть внутрь грузовика, а все остальные — прямой. Непонятно в связи с этим, почему на немецких заправках до сих пор продаются разные классные ножи.

Пока водитель отдыхает, гуляю по Висбадену. Навстречу из-за поворота выходит молодая немка. Увидев меня, говорит «Хало!» и улыбается. «Хэллоу», — приветствую ее и улыбаюсь в ответ. Злые дальнобойщики шутят: если начали нравиться немки, пора домой. Может, и вправду? Возвращаюсь к фуре. Подхожу в тот самый момент, когда в машину загружают очередную полуторатонную пластиковую емкость с жидким химикатом. Указываю Александру на поврежденный поддон, грозивший весьма серьезными проблемами в пути. Русскоговорящий «немец» машет рукой, мол, и так доедет. Дальнобой обращается ко мне: «Тащи фотоаппарат!» И тут иностранец сразу соглашается устранить проблему.

Пока едем в жару, осматриваю кабину в поисках способа спастись от теплового удара. Опытный дальнобойщик делится решением: когда после жаркой погрузки-разгрузки нет никакой возможности принять душ, спасают большие немецкие гигиенические салфетки — снимают как неприятный запах, так и раздражение на коже. Приходится хоть как-то выкручиваться в условиях закрытой кабины и безостановочного автобана, ведь даже возможность воспользоваться туалетом бывает не всегда. Для этих целей в машине припасена пустая пластиковая канистра с широким горлышком — таковы условия данной работы. Александру за рулем удается выполнять и социальные функции: некоторые белорусские школы выкладывают оценки своих учеников на сайт, так что глава семьи иногда строго отчитывает своего сына по Skype.

На горизонте — Детмольд, третье и последнее место загрузки. Дальнобой раскрывает тент, разбирает борта, требует установить груз так, чтобы не была превышена максимальная нагрузка на оси грузовика, и затем надежно закрепляет все ремнями. Для работы каждый имеет персональную лестницу. «У одного из белорусских коллег эта самая лестница соскользнула зимой с места, он упал с трехметровой высоты и сломал плечо, — шофер рассказывает то ли байки, то ли реальные истории. — Немцы тут же заявили о готовности оперировать, но белорусская страховая компания отказалась платить, и парню со сломанным плечом пришлось на поезде возвращаться домой. Здесь вместо операции ему предложили инвалидность. Он, разумеется, отказался — нужно зарабатывать на жизнь, а инвалидов в дальнобои не берут. Плечо кое-как зажило, рука ограничена в движениях, но человек продолжает работать. У другого белоруса сердечный приступ случился тоже в Германии. Он успел вызвать себе скорую, и немцы моментально сделали ему аортокоронарное шунтирование. Через три дня наш дальнобойщик был уже за рулем. Здесь экстренность случая не подразумевала запроса в страховую компанию. Сейчас этот мужчина не пьет ничего крепче немецкого пива и даже думать не хочет о том, что сердечный приступ у него мог случиться в какой-нибудь другой стране».

А тем временем у нас полный комплект грузов, предназначенных для Москвы, и мы начинаем движение в сторону дома. Александр хочет уложиться в график так, чтобы требуемый еженедельный 48-часовой отдых провести с семьей в Минске и уже затем двигаться дальше. Когда дальнобои хотят без задержек пройти таможню, то отсылают туда копии документов с загрузки. Для этого из вещевого ящика кабины извлекается сканер Epson с питанием от USB, подсоединяется к ноутбуку, а тот через мобильник с немецкой сим-картой подключается к интернету. И все получается как надо.

Пока едем, следим за приборами электронной оплаты проезда по дорогам. Сегодня в кабине их три: белорусский, польский и немецкий. Когда хотя бы один из них просигналит дважды — нужно как-то пополнить счет.

На очередном привале встречаем бывалого дальнобоя, который в свои 65 лет все еще за рулем фуры. «Ну что я видел за свою жизнь? — разоткровенничался мужчина. — Эти бесконечные погрузки-разгрузки, это вечное „давай, давай быстрей!“, эти плечевые у дорог. Я не видел, как жена ходила беременной, не воспитывал сына, не прочувствовал главного. Если ты еще не влез сюда, даже и не думай».

Под двенадцатью колесами снова новенький двухполосный автобан западной Польши. Его довольно часто пересекают необычные мосты по 50 метров в ширину. Сверху на них растет травка. Это мосты для диких животных. А мы ждем встречи со своим знакомым зверем — плоским барановичским зубром слева от белорусской M1. Там уже совсем немного останется до Минска, где счетчик пробега в рейсе покажет 4200 км. Наконец дальнобойщик увидит тех, ради кого живет в кабине фуры.